پژوهشنامه زبان و ادبیات روسی
سال هشتم شماره 2 (پیاپی 16، 2020)

Если в различных классификациях социальных диалектов профессиональный язык (профессиональная лексическая система) вычленяется достаточно четко, то его внутренняя неоднородность и терминологическая идентификация давно являются сложнейшими теоретическими проблемами. Лексика профессиональной речи получила в отечественной традиции множество различных наименований: арготическая профессиональная лексика, профессиональное арго, профессиональные арготизмы (Б.А. Ларин, Д.С. Лихачев), профессиональные жаргоны, профессиональные жаргонизмы (В.М. Жирмунский, Л.П. Крысин), профессиональные термины, профессиональная терминология (Б.Л. Богородский, О.Н. Трубачев), профессиональное просторечие, производственные жаргонизмы (М.А. Грачев) и др. С целью устранения терминологической неточности и выявления базовых свойств лексика профессиональной речи классифицируется в статье по следующим признакам: способы номинации, нормативность, функционально-стилевые характеристики, эмоционально-экспрессивная характеристика, словарная фиксация. Предложенная классификация позволяет выявить три группы лексики – терминология, собственно профессиональная лексика и профессиональный жаргон – каждая из которых обладает собственными характеристиками. Представляется, что выявленные критерии и характеристики структурных единиц профессионального языка могут рассматриваться как базовые.

Наличие определенных устойчивых культурно-национальных представлений, своеобразных «ментальных картинок», похожих на наши или отличных от них, особенно ярко проявляется в учебной аудитории при изучении иностранного языка. Без непосредственного контакта с носителями языка источником знаний об их менталитете, национальном характере и культурных сценариях поведения является изучаемый иностранный язык. Риск считается базовым концептом общечеловеческой картины мира. Он рассматривается как одно из основных составляющих представлений человека о мире, о законах его существования и выживания в нем. Нет человека, который бы не рисковал. Принятие любого решения – это уже риск. Когнитивная схема восприятия риска строится на единстве противоположных смыслов: потенциальная возможность (угроза) – ее реализация (опасность); необходимость действия – бездействие (и надежда на счастливую случайность); положительное развитие (шанс, успех) – негативное развитие (неудача, неуспех). В докладе мы рассматриваем семантические преобразования лексемы риск и ее производных рисковый, рисковой и рискованный, которые отражают общие тенденции в современном русском языке.

В пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад» реализован прием экфрасиса: текст насыщен ассоциативными связями, символами, культуремами, сформированными эстетическим кодом русского и европейского импрессионизма. Чехов воссоздает культурный контекст, в котором жила русская интеллигенция рубежа XIX–XX веков. Многие фрагменты «Вишневого сада» находят свои параллели в полотнах европейских художников-импрессионистов. В частности, рассказ Лопахина о маковом поле явно напоминает серию картин Клода Моне «Маковое поле в Живерни». Чеховский экфрасис явно обращен также к картинам Ван Гога (натюрморты с маками и пейзажи с маковыми полями). Многие микросюжеты и детали «Вишневого сада» можно сопоставить с работами Левитана, Ван Гога, Сёра и других. Авторская позиция Чехова такова: его герои находятся под обаянием европейской культуры, их ментальность изменилась, они утрачивают национальную идентичность, становятся «западниками», хотят уехать из России. Они «русские европейцы», им присуще «лакейство мысли» (выражения Достоевского). Жанр комедии и фарса становится формой выражения авторского осуждения российской интеллигенции.

Сердцевиной духовности России является её тысячелетнее лоно христианства в его подлинно национальной, избранной нашими предками конфессии православия, с его соборностью, терпимостью, человеколюбием, открытостью Божественному откровению. В нашем литературоведении идет поиск термина для обозначения метода изображения жизни, при котором духовный мир выступает как высшая реальность. Термин духовный реализм, под которым понимается облечение христианских идеалов в художественную форму, оказался наиболее продуктивным. Черты духовного реализма можно обнаружить не только в творчестве Б. Зайцева и И. Шмелева, но и В.Я. Шишкова, С.Д. Дрожжина, А.А. Ахматовой, Н.С. Гумилева, Ю. Кузнецова, Н. Рубцова, В. Крупина многих других писателей ХХ века и классиков русской литературы ХIХ века. Выявляется отличие духовного реализма от романтизма и традиционного реализма. В ряде современных произведений конфликт рисуется как борьба духа и плоти. В этой духовной брани происходит формирование личности.

В статье рассматриваются лингвокогнитивные тактики объективации представлений Л.Н. Толстого о вере и религии. Ключевыми словами категоризации данных представлений являются религия, вера, Бог, церковь. Тактики концептуализации можно разделить на научные и обыденные. С одной стороны, мыслитель даёт научное обоснование религии, с другой – формирует личностное понимание Бога. В мировоззрении Толстого эти подходы интегрируются. К лингвокогнитивным тактикам научной концептуализации можно отнести этимологизацию, дефинирование, метафоризацию, к тактикам наивной концептуализации – изменение интерпретанты традиционного символа, прямой оценочности и открытого авторского комментария. В ходе познания религии писатель выделяет ряд признаков этой категории: подчинение человека Богу, обеспечение равенства между людьми, осмысленность, понятность, акциональность. Основная функция религии – регулятивная. Толстой различает категории религии и веры. Первая тяготеет к внешнему, вторая – к внутреннему началу. Обе категории соотносятся с категорией добра. Вера противопоставляется церкви как религиозному социальному институту. Ведущим средством объективации представления выступает косвенная номинация. Одной из тактик выражения своего понимания религии и веры является развенчание сложившихся стереотипов. Свою точку зрения Толстой позиционирует как наиболее близкую к учению Христа.

В фокусе внимания исследователей миграционных процессов находятся различные аспекты предлагаемой тематики: политические, экономические, социологические, правовые, культурологические, психологические. В связи с этим и подходы к определению понятия «миграция» варьируются. Проблема заключается не только и не столько в дефиниции, а в определении и выявлении ключевых концептов миграционной лингвистики, таких как интеграция, аккультурация, идентичность. Отсутствие единой терминосистемы, а как следствие дивергентное использование концептов миграционной лингвистики в различных научных направлениях усложняют моделирование как миграционных процессов, так и их ключевых концептов. Объектом миграционной лингвистики становится не только модель динамических языковых процессов, не только модель миграционного дискурса, но и такие аспекты как мотивация, обстоятельства, факторы протекания миграции, последствия миграционных процессов. Каждый из названных аспектов может представлять самостоятельную сферу исследования.

Предметом изучения дисциплины «Русский язык и культура речи» является качественное, культурно и национально обусловленное использование языка. Одной из главных целей в речевой области является культурный уровень, некое качество, последовательно и регулярно проявляющееся в речи на всех уровнях и во всех стилях. Этому способствует знание риторики, по-разному оцениваемой в различные времена и в разных обществах, которое необходимо при обсуждении вопросов практического характера. В учебном процессе вуза есть немало сторон приложения навыков культурной речи: выступление на учебных семинарах, научных студенческих конференциях; подготовка и защита курсовых и выпускных квалификационных работ, а также подготовка к профессиональной научно-методической деятельности. Таким образом, в статье речь идет о практической направленности изучения дисциплины «Русский язык и культура речи», об организации на занятиях осознанной, целенаправленной активности обучающихся, о путях развития у них языковой компетентности.

Рассматривается жанр новеллы и ее жанровые модификации в литературе: связь с анекдотом, легендой и сказкой, очерком и рассказом. Показывается, как фривольно-эротическое и анекдотическое содержание ранней итальянской новеллы Боккаччо определяет композиционные особенности жанра. Это лаконичность и динамика развертывания сюжета, отсутствие лирических отступлений, диалогов, описаний и др. Ранняя новелла связана с комическим в литературе и близка к басне, анекдоту, фаблио. Автор прослеживает связь классической новеллы с такими жанрами, как сказка, легенда. Романтическая новелла совершила сдвиг в жанровой структуре новеллы. В новеллу проникает стихия фантастического, волшебное двоемирие, фатализм. Новелла приобретает черты гибридного жанра, объединяющего особенности романтической сказки и новеллы. В послеромантический период структура новеллы тоже меняется, хотя и слабо, и во многом сохраняет свой структурный тип. В статье рассматривается связь новеллы с такими жанрами, как очерк и рассказ, анализируются цирковые новеллы Куприна. Особое внимание уделяется их сюжетно-композиционному своеобразию.

The article deals with the problem of Orientalism in the works of V.V. Nabokov of the early Russian-speaking period. In this connection, works are researched that imply the theme and figurative and artistic specificity of the East, oriental allusions and reminiscences in poems of the Russian writer of the first period of emigration. The relevance of the study is due to the need to state and highlight the problems of Oriental traditions in the work of Nabokov, as his oriental images, genres, style became a continuation of the Orientalism of Pushkin, Shakespeare, Goethe, Bunin, Gumilеv and at the same time, a new word in the artistic interpretation of the East of the 20th century. The novelty of the research is seen in the fact that for the first time in literary criticism, the problem of Eastern traditions is raised in the early poetry of Nabokov. It reveals the specifics of Nabokov's inclusion of eastern reminiscences in the texts of his works. The results of a comparative analysis of the “eastern” images and key lexemes in the works of Pushkin and Nabokov, Gumilyov and Nabokov are presented as a poetic dialogue and a roll of poets. The significance of this dialogue in the construction of Nabokov's poetic world is revealed.

This article examines the problem of the interaction between literature and fine art. Both prose and poetry have the idiosyncratic power of visualizing the image of the world and man. Significant mention of color and light, the state of the air; the organization of space characteristic of this author; ecstatic inclusions; ways to portray a character; techniques for creating a landscape, interior, and etc. Dostoevsky’s representational devices are profoundly symbolic, which is confirmed by the analysis of his novel Demons (1871-1872) showing the presence of a complete ekphrastic episode (Stavrogin’s dream of the Golden age inspired by Claude Lorrain’s painting) characterizing the anthropology of the writer. The elaborately structured space of the novel reflects the intercrossing of the characters’ life paths. References to colors are substantive — for example, the token combination of green and red, which repeatedly appears in the text. An analysis of the descriptions of portraits in the novel allows to conclude that on this level, likewise, a character transpires as a focus of contending forces. Thus, The Demons proves to be a strong example of both literary pictorial art and the writer’s search for innovative approaches to depicting the world and man.

В статье рассматривается соотношение герменевтики и лингвистики текста. Герменевтика зародилась как учение об истолковании текстов, как правило древних, смысл которых трудно понять из-за их давности или из-за того, что источник недостаточно хорошо сохранился. При этом понимание скрытого смысла достигается изучением грамматического строя текста, историко-культурным комментированием, психологическими исследованиями и анализом формы произведения. В настоящее время герменевтика определяется как учение об интерпретации текста Сравнительно недавно начало складываться новое направление в лингвистике — лингвистика текста. Лингвистику текста можно охарактеризовать как объективное средство, с помощью которого герменевтика достигает своей цели. Автор рассматривает возможность соотносить герменевтику и лингвистику текста как целое и его часть. В качестве гипотезы автор предлагает новую цель лингвистического анализа текста — извлечение актуальной для читателя информации, выведение из текста сведений об окружающем мире и процессах, протекающих в нем; уразумение о положении дел, о состоянии важного, существенного в настоящий момент вопроса.

Семантика форм сослагательного наклонения в русском и персидском языках отличается. В контрфактивной ситуации в русском языке контрфактивное значение может относиться и к прошедшему, и к настоящему времени. Контрфактивное значение в персидском языке выражается четырьмя формами условных предложений с использованием двух глагольно-временных форм: прошедшего длительного времени (имперфекта) (گذشته استمراری) изъявительного наклонения и преждепрошедшего времени (плюсквамперфекта) (گذشته دور) изъявительного наклонения, в зависимости от временных отношений протасиса и аподосиса. Что касается желательного значения, в русском и персидском языках само по себе сослагательное наклонение не обладает оценочным компонентном, и он привносится в текст с помощью контекста и специальных показателей — междометий, частиц и наречий. В персидском языке к желательному значению сослагательного наклонения можно отнести т.н. наклонение молитвы, выделенное Хосроу Фаршивардом, и желательное наклонение, выделенное Ю.А. Рубинчиком.